Была я, значит, с утра в одном агентстве на другом конце города. Очаровательная дама-кадровик, когда мы предварительно оговаривали детали по телефону, сказала мне: "Вы не приезжайте в парадно-выходном. Мы же все люди, лето, жарко". Я едва не начала молиться за её милостивую душу и подготовила для собеседования светлую футболку и укороченные брюки. И речь сейчас не о том собеседовании – оно прошло прекрасно, речь о том, что случилось после.
Пишет компания, дескать, Вы нам отклик присылали, хотим Вас видеть невозможно, если ещё заинтересованы... Я перезваниваю – почему нет? Условия очень достойные, потому и присылала. Мы договариваемся о встрече сегодня же, но через 3,5 часа: раньше никак. Мне так хочется убить двух зайцев за один день, что я, скрепя сердце, думаю: ничего, подожду. И бесцельно шатаюсь по душному городу, периодически собирая стены из-за головокружения.
В час Х я являюсь в вылизанный стильненький офис в "Декарте". HR-менеджер, приветливая и милая по телефону, скучающе просит меня рассказать о своём опыте, но прерывает мой монолог на подступах к завершению.
– Елена, – начинает она и мнётся, как школьница, едва поднимая на меня глаза, – Скажите, а почему Вы приехали на встречу в таком виде?
Бровь у меня ползёт на середину лба. Я бы поняла этот вопрос, если бы ещё до начала разговора не извинилась за свой отнюдь не деловой вид, объяснив это тем, что наш разговор по телефону застал меня в пути – уж извините, прилетела, как была.
Я повторяю то же самое вразумительно, едва ли не чрезмерно артикулируя. Ну, мало ли что.
– Ну, а завтра? – округляет она глаза, а тон становится таким, будто она втолковывает нечто очевидное четырёхлетнему ребёнку, – Завтра Вы разве не могли приехать? Из дома, и оделись бы, как подобает. А Вы вот так... не побоялись.
Вторая моя бровь подползает на уровень первой сама, пока я пытаюсь понять, происходит ли всё это на самом деле.
– М-м-м, не могла?.. У меня довольно плотный график, но я очень хотела побеседовать с Вами и поэтому назначила встречу на сегодня. Я в первый раз сталкиваюсь с ситуацией, когда это было бы настолько важно.
И она принимается лепетать:
– Понимаете, Елена, я не уверена, что Вам подходит специфика нашей компании... – она всё ещё смотрит на меня вскользь, то ли с испугом, то ли с отвращением: я судорожно пытаюсь вспомнить, не забыла ли грешным делом на лице макияж а-ля Мэрилин Мэнсон, – Мы спокойные, консервативные, а Вам бы с таким стилем, наверное, в IT, в инновации, что-то такое...
– Простите, – перебиваю: у меня вдруг страшно запершило в горле, и я тянусь к сумке за бутылкой с водой и поясняю, – Я иначе закашляюсь.
– Вы болеете? – спрашивает она надрывно: "она ещё и заразная!"
"Я охреневаю", – успеваю подумать я.
– Нет, – сухо отрезаю, и добавляю прежде, чем сделать глоток, – Так о чём мы?
Она впервые за долгое время в открытую уставляется на меня и вся будто дёргается, кажется, отказываясь верить, что у меня просто слабые связки. Наверняка я собралась плакать и ставить её в неловкое положение.
Ей требуется некоторое время, чтобы успокоиться и продолжить формулировать мысли.
– Понимаете, секретарь на этой позиции, он будет сидеть на президентском этаже, и нам нужна девушка-лицо компании, строгая, презентабельная...
Я сдерживаюсь от того, чтобы не скривиться от этого слова: вместо женщины мне сразу представляется кукла, "прорезиненная" в нужных и ненужных местах, с ламинированными как-в-рекламе волосами до поясницы, с трёхметровым маникюром и на пятнадцатисантметровой шпильке.
– ...И к тому же у нас новый президент, и он очень... он настаивал, чтобы кандидатка соответствовала этому требованию.
А ещё было бы замечательно, если бы куклу можно было периодически пялить от скуки. В идеале без регулярных премий.
– Вы поймите меня, к нам приходит много девушек, одетых по-деловому, и тут Вы, вся такая... casual, с выбритой головой, – чувствуется, что от последнего она совершенно в ужасе, – Я, когда Вас увидела, даже не поняла, что это – к нам...
– Видите ли, – усилием воли я правдоподобно выдавливаю из себя доброжелательность, – Я отправила Вам резюме только потому, что посчитала, что соответствую требованиям, указанным в Вашей заявке.
– В том-то и дело! Вы идеально соответствуете! Вы на этой фотографии такая деловая, – она тычет ручкой в мой аватар на хэдхантере, где я при укладке и макияже, в чёрном платье с белым кружевным воротником, – А в жизни...
В моей бритой голове роятся вопросы. Эта женщина действительно считает, что я обратилась в какую-то особую веру, и религиозные убеждения не позволят мне выглядеть точно так же, как на фото? Моём фото, в моей косметике и одежде.
Эта женщина – дура? – продолжает моё сознание несложный семантический ряд.
Они все тут – олигофрены? Корпоративный разум, вот это всё.
Что вообще происходит?
– Я Вас поняла, – не поняла только, ради чего потратила полдня в никуда, вынужденная болтаться вне дома в отвратительном самочувствии.
Пока она провожает меня, зачем-то начинает травить байки про тягости подбора персонала, очевидно, пытаясь заполнить неловкую паузу.
– Знаете, эти вакансии даже сложнее, чем на иные высокие позиции! Предыдущая девушка у нас проработала один день: сбежала, ошалев от объема работы. Она почему-то решила, что не будет ничего делать, только "светить лицом"...
– Должно быть, – ухмыляюсь я, уже держась за ручку двери, – Это обратная сторона поиска девушек "с презентабельной внешностью".
И тащу свою толстую непрезентабельную задницу домой. По дороге к метро из праздного интереса открываю страницу с описанием вакансии.
Вопросы продолжают роиться...